Так назвала Анна Ахматова Александра Солженицына,  жизнеописание которого, написанное с тщанием и любовью известной московской писательницей, публицистом, критиком, литературоведом и учёным Людмилой Сараскиной, издано «Молодой гвардией» в дочерней серии  ЖЗЛР «Биография продолжается».

Вывод от чтения чуть не тысячестраничного тома «Александр Солженицын»: с живым классиком русской литературы России предстоит знакомиться основательно. Прежде всего, не всё, написанное писателем, явлено читателю: есть ещё «Дневник «Красного колеса», да и статьи с выступлениями не все собраны, о письмах с записками не говорим. Во-вторых, его жена вела дневник (ждут своего часа 30 общих тетрадей Натальи Солженицыной – интрига в том, что муж ничего не знал об этих вермонтских записях), к которому была допущена Сараскина, также ей предоставили возможность работать с детскими, школьными и юношескими солженицынскими сочинениями. Наконец, сами произведения классика оказались в России XXI века востребованными: нынешняя   актуальность его сочинений опирается не на политическую злободневность и «запретность», а на острое желание думающих соотечественников разобраться, что же происходило со страной и людьми в ушедшем «кровавом» веке. Свидетельством необходимости слова писателя является популярность 30-томного «Избранного» – это новые, выверенные автором, редакции его знаменитых произведений (вышли том «Рассказы и крохотки» и шесть томов «Красного колеса», до конца года обещают ещё полдесятка).

Начинает биограф, как и положено, с истории солженицынского рода. Оказывается, один из предков, Филип Соложаницын, был документально зафиксирован уже в конце XVII века при Петре I. Дед по отцовской и дед по материнской линии прочертили более глубокий жизненный след. Их богатство, нажитое трудом и исчезнувшее после революции, в момент травли Солженицына ему припомнят. Отец случайно смертельно ранил себя на охоте до рождения сына в 1918 году. «Рос я запутанный, трудный, двухправдный», – писал в лагере в поэме «Дороженька» Александр Солженицын. С ранних лет революция воспринималась как «катастрофа, пережитая и семьей, и страной».

Затем был период горячего, до самопожертвования, приятия ленинизма. Идеальный марксизм, идеальный социализм, рай земной – вот идеалы капитана Солженицына, начинающего свою войну с фашизмом, куда он рвался для защиты того самого  ленинизма. Готовился бороться, но не знал, что борьба будет совсем не за то. Как утверждал много позднее  умудренный пережитым писатель, коммунизм воспринимается думающим человеком в два этапа. На первом – искус. На втором – его отвержение навсегда. 

Солженицын – победитель. Бил методично и неуклонно по советской власти и одолел её. Одолел правдой помыслов, правдой всех произведений: «изменить мир, изменить литературой, правдой той литературы» – задача мессианская, никак не меньше. Не случайно правящая элита Советского Союза близко не подпускала его книги к людям, глыбища «Архипелага ГУЛАГ» среди его работ, пожалуй, самое убойное оружие.

Когда в нашей стране после хрущевской оттепели накатывала реабилитация Сталина, нашёлся человек, который указал на корни ГУЛАГа, заложенные ещё Лениным: декрет Совнаркома напечатанный в газетах 5 сентября 1918 года предуведомлял о массовом терроре, расстрельных мерах, изоляции классовых врагов путём размещения их в концентрационных лагерях. А до того была ещё и «Временная инструкция о лишении свободы». В России, как известно, нет ничего более постоянного, чем «временное». Сараскина цитирует  Солженицына: «От этой вот Инструкции 23 июля (через девять месяцев после Октябрьской революции) и пошли лагеря, и родился Архипелаг».

Колесо писательской правды покатилось и раздавило, в конце концов, систему, заложившую в свой фундамент, наряду с мечтой человечества о рае земном, гулаговскую мораль с гулаговской же экономикой: в конце 40-х годов около трети валового внутреннего продукта страны производилось в системе ГУЛАГ.

Как чувствовал себя победитель Солженицын посреди разрухи, нищеты, слёз и отчаяния, рядом с теми, кто оказался невинными и виноватыми сопутниками писателя по истории, после возвращения из благополучных Соединённых Штатов?.. Ведь он, удивительное дело, все годы испытаний верил в скорое крушение коммунизма. В чём суть его веры, в чём правда этой горячей веры – на эти вопросы отвечает автор биографии. Иногда ответы излишне эмоциональны (материал-то какой!), но всякий раз подробны и обстоятельны.  

Писатель прошёл лагеря, испытание близкой смертью от страшной болезни – выжил буквально чудом, травлю со стороны государства, едва не окончившуюся убийством, добавку от власти в виде эмиграции-изгнания. Бывший шеф КГБ Семичастный в своих мемуарах написал: «Писателя Александра Солженицына следует отнести к самой серьёзной категории врагов режима». Его хранили и вели неведомые Высшие силы для реализации великого замысла: «У меня до сих пор какое-то дурацкое отсутствие страха…» – писал комбат Солженицын на войне. «Он чуял вызов времени, – аргументирует автор биографии, – и готовился к жизни подвижника (от слова «подвиг», писал он жене, объясняя ей свой символ веры)».

В истории литературы не было случая, когда немолодой и неизвестный человек по одной (первой!) публикации был признан зрелым мастером, поднявшим литературную планку на недостижимую высоту. До солженицынского «Одного дня Ивана Денисовича» не было.

Наверное, только Герцена можно поставить из больших русских писателей рядом с Солженицыным, сравнивая их борьбу с властным Левиафаном. Но Герцен так и умер в эмиграции, Солженицын же с первого дня изгнания, заявил «о дороге домой». Это походило на чудо, но он вернулся. Триумфальное возвращение в Россию самая апологетическая часть биографии. Однако биограф вообще-то и не зарекалась от апологетики, объяснившись с читателем по этому поводу уже на первой странице своей книги.

Всё наносное рухнуло, отвалилось, «тёмная рать», как называл этот тип людей Александр Твардовский, куда-то попряталась. Но не исчезла, таясь до поры. Ведь человек такого масштаба имеет много врагов и завистников, без этого никуда.

…Солженицыну в декабре будет 90! Его сегодняшнее восприятие – фигура в истории и литературе никак не меньшая великого старца, Льва Толстого. «…Сознание того, что человек подобного масштаба здесь, рядом, – очень многое меняет в генетическом составе нашего времени», – написал московский журналист Александр Архангельский. «Он гений, – писал Юрий Трифонов, – что надо понять и принять…. Рядом с гением жить неудобно. А мне удобно….» «Величайший, пожалуй, писатель со времен Достоевского», – утверждает французская газета «Фигаро».

Российскому читателю явлена первая большая отечественная биография великого русского  писателя Солженицына, активная творческая жизнь которого, к счастью, продолжается. Непривычно, конечно, что сам «субъект» знакомился с этим трудом. Но у Солженицына в жизни много необычного.

Добавка в виде 112 фотографий – никогда ЖЗЛ такого количества не давала ни одному персонажу – дополнительный  подарок читателю. Здесь же довольно подробная хронология жизни и творчества А.И. Солженицына – ядро будущей жизненной летописи классика.

Книга «Александр Солженицын» включена в короткий список национальной литературной премии «Большая книга». У Людмилы Сараскиной, успешно завершившей свой восьмилетний труд, неплохие шансы стать победителем.