Плодовитый, как Александр Дюма, да и внешне сильно напоминающий французского сочинителя, Дмитрий Быков продолжает неутомимо ковать книгу за книгой. В текущем году в питерском издательстве «Лимбус Пресс» вышла его очередная (не первая в течение этого периода)  книжка статей и эссе под названием «На пустом месте».

А, правда, что можно найти на пустом месте? Оказывается, много чего, если хорошенько поискать. Родившийся в год пятидесятилетия Великого октября и в день создания железной ЧК, 20 декабря, известный писатель (чего стоит самая «тяжелая» по денежному содержанию литпремия «Большая книга» за его замечательный биографический роман «Борис Пастернак»), поэт, публицист, колумнист, теле- и радиоведущий представил под одной обложкой свои наиболее ударные газетные и журнальные материалы с 2002 по 2007 годы. Занятная получилась книга, острая, словно чилийский перец, задиристая, хмельная, по-хорошему злая.

Автор пишет русскую реальность во всех её противоречиях, непоследовательности и взрывчатости, поверяя яркую публицистику железобетонной русской утопией. Он вглядывается в Россию пристально (а Россия в него), точно так, как делал Николай Гоголь из открывающего книгу эссе, озаглавленного  «Третий том». Осталось для пущего ража лишь превратиться в гоголевского  персонажа «с приветом» из «Портрета», который, как известно, стал привидением.

Быков живописует загробный мир революции, его сюрреализм и скуку. Но есть и чудеса, которые намекают, что есть где-то земной рай в государстве. Хотя, это просто манок такой. Ибо всё должно при революции рухнуть и, в конечном итоге, рушится. Всё расползается, и чудовищный русский хаос удивительным образом переливается в жалкий фарс. Вообще-то русские классики всему дали своё имя. «Скверный анекдот» – есть такое известное произведение у великого русского писателя, многое объясняющее. 

Быков от крови и страха может спокойно перейти к темам моды и русских женщин, анализируя эти феномены. Или вот он рассуждает о русском эмигранте – непременном литературном персонаже с обязательной литературной репутацией. Вообще-то только за XX век столько раз всё  менялось до основанья: «полное перерождение (из царизма в ленинизм, из ленинизма в сталинизм, из сталинизма в беспредел, из беспредела в гламур), что в эмиграции оказывалась большая часть населения». Случалось, что происходил «отъезд страны из-под тебя». И вот «…вся жизнь – одна бесконечная эмиграция». Жуть! И в этом мороке Гаргантюа и Дюма русской литературы в одном флаконе, писатель Дмитрий Быков расплетает запутанные узлы бытия. Его метод прост и сложен одновременно: смешать времена и нравы, моду и писателей, всё, что видит глаз и чего глаз неймёт – всё это хорошенько перетрясти «в коробке из-под ксерокса», и выдать новые интерпретации, которые являются, конечно же, творческим актом.

А то вдруг автор хватается за развитие (разъятие?) идеи пустоты, которая после Андрея Синявского вызвала колоссальное противодействие в патриотической творческой среде. Ну, то, что Быков был лично знаком с Синявским, то об этом факте он, если кто не знает, с гордостью напоминает.

Вообще-то книга быковской публицистики сильно смахивает на  динамит, который автор зашвыривает в литературных врагов и антиподов. Интеллектуальный «господин гексоген» в лице нашего писателя взрывает к чертовой матери упертых патриотов и «глупых» пингвинообразных либералов. Власть для Быкова тоже не ахти какой авторитет; небезызвестный Сурков – вообще представитель пустоты, а писатели-почвенники, в основной массе совсем не умеют, как страстно утверждается в книге, писать по причине бесталанности, но до ужаса активны. Однако и «…русский либерализм, как таковой не устраивает меня категорически…», – откровенничает писатель, а «…наши ура-патриоты по-дамски пухлы, по-дамски обидчивы, округлы в движениях, нежны к единомышленникам», – это уже о противостоящем либералам фланге. И это, пожалуй, одни из достаточно мягких характеристик в книге. Так и просится классическая оценка: «Чума на оба ваших дома!»

Почитайте некоторых публицистов, как рьяно они ратуют за мобилизационный тип экономики, мобилизационную концепцию для страны и народа. Государственные концепции в России – дело кроваво опасное, напоминает Быков, ибо они приводят к тому, что её противники «массово истребляются, а созидание оставляется на потом». Писатель сравнивает страну с вампиром, который сосёт беспрерывно богатства, но они когда-нибудь (теперь уже видно, что скоро) кончатся. И что тогда?..

А вот о демократии. «У нашей демократии всегда был неистребимый привкус блатоты – что в экономике, что в журналистике, что в культурных пристрастиях». «Либералы наши, что и говорить, обгадились», – продолжает ткать нить размышлений воинственный автор, – «но обгадились всё-таки не так, как сменившие их «государственники»; западники у нас, конечно, не мыслители в массе своей – но почвенники-то показывают себя полными идиотами…» А вот и власти выдаётся по полное число: «С демократией в России отнюдь не покончено. Бороться с ней в Кремле не умеют – аргументов нет, ума не хватает…»

И ещё, когда многие, буквально задрав штаны бегут за слепыми поводырями («сколько я знаю людей, бегающих от бурного либерализма к горячечному патриотизму», - говорит наблюдательный  автор, а разве мы не видим как бегают из партии в партию неуемные «политические инфузории»), Быков размашисто позволяет себе припечатать: «…в стране, в которой политика подменена менеджментом, а демократия – системой запретов и умолчаний, никакое благо само собой ниоткуда не возьмется».

 «На своей земле так не живут», – горькое быковское признание, которое, без сомнения, разделяется многими из читателей заостренной и памфлетизированной полемической публицистики  писателя Быкова.