В книге современного японского писателя Сюсаку Эндо «Молчание», выпущенной издательством «Иностранка» в известной серии «Иллюминатор», сюжет построен на материале XVII века. В то же время в ней присутствует, пожалуй, единственный эпизод самурайской экзотики, когда главный герой миссионер падре Родригес из Португалии, томящийся в застенке, сквозь щели увидел мелькнувшую тень, после чего одноглазый христианин-японец рухнул на землю, и его потащили за ноги, оставляя кровавый след, в яму, вырытую им же чуть раньше.

 

Остальное всё, как и во многих странах Европы в XVII веке: тиранический режим с презрением к жизни простолюдинов, которая стоит столько же, сколько жизнь насекомого.

Но недаром Сюсаку Эндо называют «японским Грэмом Грином» – его проза, как и у английского классика-собрата, затягивает внимание, не отпуская до финала, ставя перед читателем множество вопросов.

Почему Бог молчит, когда людей мучают за веру, страшно пытают и беспощадно убивают? Ведь не случайно автор вынес этот слово в заглавие своего романа: «Молчание». Что означает эта немота? Рушатся христианские храмы, открытые тщанием португальских миссионеров в Стране восходящего солнца, алая кровь священников напитала землю, аборигенов, исповедующих христианство, уничтожают страшнее, чем при Нероне в Риме: распинают на кресте, который устанавливается в море – приливы в течение недели, подступая под горло и отступая, медленно и мучительно убивают обречённых. А ещё пытка-убийство «ямой»: подвешивают вниз головой, но, чтобы уход в христианский рай («параисо» по-японски) не показался быстрым и лёгким, делают надрезы за ушами, из которых кровь сочится по каплям, и муки продляются надолго. Или ещё один палаческий изыск – людей, предварительно обвязанных пуками соломы, топят в море.

Но Всевышний продолжает молчать, «бесстрастно внимая горестным людским стонам» … Совестливый Родригес, преданный японским Иудой, разматывает бесконечную пряжу мыслей по этому поводу. Вот что он думает о грехе: «Истинный грех – это вовсе не ложь, не кража. Грех – это равнодушие, позволяющее одному человеку попирать жизнь другого, нимало не думая о тех муках, что он причиняет»… Но тогда кто самый великий грешник?.. Даже подумать страшно, кто.

Божьего человека соблазняет сладкими речами японский господин Иноуэ, убеждая, что для аборигенов христианская вера – «горе-благодеяние». Да и диспут, на манер известного разговора Иисуса с Пилатом, тут как тут в этой прозе. Родригес пытается противостоять в дискуссии о вере, рассуждая о добре и зле перед японским вельможей: «Господь создал всё только для блага. Ради добра он даровал человеку разум. Но случается, люди поступают вопреки разуму. Это и есть зло».

По большому счёту страсти Родригеса параллельны страстям Христовым. Португалец, сохраняя душевную опору, периодически обращается к Писанию, переживая происходившее когда-то с Христом. Он пытается понять предательский поступок Иуды, поверяя им предательство со стороны слабого душой и телом японца Китидзиро, предавшего его тоже за деньги.

Немаловажную роль в сюжете играет море: молчащее, чаще тёмное, волнующееся, забирающее жизни местных христиан. Очевидно, что море по воле автора тоже является параллелью Богу, тем более, что оно уносит в вечность аборигенов-христиан. 

В конце концов, Родригеса посещают крамольные мысли:  «Существует ли Бог?» – спрашивает себя в темнице слуга Божий. Тем более, что японцы в идею христианского бога вложили идею собственного  существа, которое и богом-то не является. Именно об этом рассуждает господин Иноуэ, соблазняя: «Бог у японцев – идеально-прекрасное, наделённое волшебным могуществом существо. Но он – одной породы с людьми. Это не канонический Бог христианства».

Чаша переполняется, когда Родригесу организуют встречу с его учителем, отринувшим христианство в Японии после многих лет миссионерства. Тот рушит все подпорки под идеологическим смыслом существования ученика: «…я считаю бессмысленным труд проповедника». Перечеркнуть свою жизнь? Как можно? Родригес в смятении. Впрочем, сегодня многие умудряются по несколько раз перечёркивать свою жизнь, и ничего – живут. Разве вы таких не встречали?.. Но это сегодняшний день.

А Родригеса продолжают соблазнять: «Человек не может жертвовать жизнью ради фальшивой веры». Вообще-то у всех истинно верующих чужая вера фальшивая. Значит, твою веру все остальные, верующие инако, тоже считают фальшивой. Тогда где же истина?..

Последнее испытание падре Родригеса, это как испытание милосердия Бога чужой пыткой: ты можешь прекратить мучения посторонних людей, если отречёшься. В противном случае невинные агнцы Божьи погибнут. А если не отречёшься – тогда предашь. Такая безвыходная в нравственном отношении ситуация создана для героя: превратиться в отрекшихся поначалу, согласно Священному писанию,  Петра, либо Павла.

Бог, а точнее, сдвиг в сознании, что с ним разговаривал Бог, помогает Родригесу публично отказаться от веры, оставаясь в душе христианином. Но он странный верующий. Во-первых, он несвободен физически, даже имя получает чужое, как и жену (это священник-то, принявший обет безбрачия). Во-вторых, он испытывает ненависть, которую христианину негоже испытывать, к своему бывшему учителю – товарищу по несчастью, такому же предателю. Ненависть мешается с состраданием и жалостью к себе – вот такой душевный коктейль составляется в романе.

Можно ли понять боль и горечь другого? Это вопрос, поставленный между строчек писателем Эндо. Помните вскрик Галилея: «А всё-таки она вертится!» Убеждённый человек, теряя убеждения, может превратиться в подобие дьявола либо, сохраняя остатки убеждений, остаться человеком при любой тирании. Эти остатки идей, как известно, имеют странную особенность прорастать при малейшей возможности.

И последнее. Тёмные и глубинные стороны человеческой души непостижимы. И лишь большие писатели могут спуститься в их мрак и рассказать о своих путешествиях по всем девяти кругам душевного ада. Именно таким незаурядным сочинителем является японец Сюсаку Эндо, автор романа «Молчание».