Обнаружив, что в последней программной речи президента Путина речь идет о стратегических направлениях развития России до 2020 года, многие слушатели быстренько посчитали в уме и вычислили, что ежели к четырем годам правления Медведева прибавить еще два срока Путина, аккурат и выйдет 2020 год. Отсюда был немедленно сделан вывод, что правление Медведева – это так, местоблюстительство, а через четыре года он вернется, обязательно опять вернется. Тем более, что к 2020 году Путину будет всего-то 68 лет – в США вон сенатор Маккейн в свои 71 на президентский пост претендует…

Однако конструкция этого самого местоблюстительства, с Медведевым-президентом и Путиным-премьером, все еще продолжает занимать умы гораздо больше, чем самые светлые перспективы грядущего двенадцатилетия. По этому поводу вспомнили даже термин «диархия», что означает «власть двоих». Термин это греческий, но для Древней Греции такая конструкция власти была не очень характерной. Привычной она была для Древнего Рима, которым со времен республики правили два консула, выбираемых ежегодно, и только в  случае войн или смут власть вручалась временному единоличному диктатору.

В Риме, впрочем, консулы, по крайней мере формально, были совершенно равноправны, а конструкция, при которой правитель еще во время своего правления выбирает себе преемника и делает его своим соправителем, принадлежит уже временам Римской империи и называется принципат. В Риме законный порядок передачи власти обеспечивался еще и формальным усыновлением. И Владимир Путин, и Дмитрий Медведев обучались. Каждый в свое время, на юридическом факультете ЛГУ и римское право, традиционно лежащее в основе юридического образования, проходили, так что этот порядок им прекрасно известен. Стало быть, Дмитрий Медведев теперь не только юрист, но в некотором смысле еще и «сын юриста», как когда-то называл себя Владимир Жириновский. К тому же психологи нас уверяют, что Медведев принадлежит ровно к тому же самому психологическому типу, что и Путин, а такая душевная связь может значить гораздо больше, чем кровное родство или формальное усыновление.

«В тех государствах, где монарха выбирают, если трон пустует, это чревато опасностями и мятежом, - пишет по этому поводу славный историк Эдуард Гиббон. – Римские императоры, желая избавить свои легионы от таких периодов неопределенности и от искушения сделать незаконный выбор, давали своему предполагаемому преемнику уже во время наследования такую большую долю своей власти, которая могла бы позволить ему после кончины императора взять в свои руки и остальную власть так, чтобы империя даже не заметила бы смены хозяина». Недаром же в последние годы у нас усиленно стали поминать Смутное время и ввели даже праздник по поводу его окончания – это был как раз период, когда государей выбирала боярская дума, и по большей части неудачно.

В теории все прекрасно, однако и Путин, и Медведев, кроме римского права, безусловно, имеют некоторое понятие и о римской истории, и не могут не помнить, к чему такая конструкция приводила на деле. Если первых два правителя династии были еще куда ни шло, то третий – из рук вон, и такая ситуация повторялась регулярно: Цезарь-Август-Тиберий, Веспасиан-Тит-Домициан… Если отсчитывать от Бориса Ельцина, первым назначившего себе преемника, Дмитрий Медведев – как раз третий правитель такой династии, и это обстоятельство, очень вероятно, заставляет его внутренне поеживаться. А впрочем, никакая аналогия не бывает полной: в Римской империи, случалось, правили и два, и три, и четыре кесаря одновременно, при Диоклетиане была введена даже иерархия старших и младших соправителей, однако ни разу не случалось, чтобы младший получал формальное главенство при жизни старшего.

Так что мы невольно возвращаемся к идее местоблюстительства, и здесь интересные аналогии найдутся уже в отечественной истории. Это в первую очередь опричнина, придуманная Иоанном Грозным, когда на троне сидел татарин Симеон Бекбулатович, а царь сложил с себя формальные знаки власти, хотя на деле сохранял всю полноту ее. Тем более, что и тогда, и сейчас такая передача власти совершалась под аккомпанемент разговоров о коррупции. 

«Опричнина при первом взгляде на нее… представляется учреждением, лишенным всякого политического смысла, - пишет славный историк Василий Ключевский. – В самом деле, объявив в послании всех бояр изменниками и расхитителями земли, царь оставил управление землей в руках этих изменников и хищников. Но и у опричнины был свой смысл, хотя и довольно печальный… Сам царь Иван смотрел на учрежденную им опричнину как на свое частное владение, на особый двор или удел, который он выделил из состава государства… Есть известие, что во главе земщины поставлен был крещеный татарин, пленный казанский царь Едигер-Симеон. Позднее царь Иван венчал на царство другого татарина, касимовского хана Саин-Булата, в крещении Симеона Бекбулатовича, дав ему титул князя всея Руси… Можно подумать, что здесь не все – политический маскарад… Опричнина получила значение политического убежища, куда хотел укрыться царь от своего крамольного боярства… Цель состояла в том, чтобы истребить крамолу, гнездившуюся в Русской земле, преимущественно в боярской среде. Опричнина получила назначение высшей полиции по делам государственной измены». Применительно к XXI веку такой сценарий, между прочим, уже описан Владимиром Сорокиным в повести «День опричника».

Если рассматривать институт опричнины как направленный против жадных бояр, то локальные свои цели она выполнила исправно – бояре при царе Иване и голову поднять боялись (правда, при этом были истреблены целые города, например, Великий Новгород). Что в России начала XXI века с коррупцией надо что-то делать – в этом никто не сомневается; может статься, Владимиру Путину, сидя в правительстве, бороться с ней будет и способнее (хотя трудно сказать, где у нас главный центр бюрократии – в аппарате правительства или в администрации президента). При этом никто, конечно, не ожидает повторения большого террора времен Иоанна Грозного или Иосифа Сталина.

Однако в любом случае наличие двух центров власти – вовсе не абсолютное благо. Опричнина, по мнению Ключевского, не только не предотвратила, но, напротив, способствовала приходу Смутного времени. А при римском императоре Диоклетиане, система власти которого казалась такой стройной и величественной, как раз и наметилось разделение империи на западную и восточную – что и привело в итоге к разделению Рима и Византии, католичества и православия.