Владимир Путин снова пообщался со своим народом. Теперь уже не в качестве президента, а в качестве председателя правительства. Многие даже сомневались, будет ли он в этом своем новом качестве такие ежегодные прямые линии продолжать: и формат телевизионный несколько обветшал и утратил былые рейтинги, и по отношению к новому президенту как-то неудобно.

В традициях нашего отечества – дистанция изрядного размера между первым лицом в стране и всеми остальными, причем дистанция и формальная, и содержательная. Советский премьер Алексей Косыгин, говорят, даже мемуары не решался надиктовывать без санкции Леонида Брежнева – не ровен час, генсек плохое подумает... Понятно, что между президентом Медведевым и председателем Путиным сложились отношения совсем другого рода – но ведь и государственный протокол это вам не телевизионный формат.

Кроме того, и Дмитрий Медведев ведь тоже оказался совсем неплохим говоруном, способным вполне доходчиво разъяснить вопросы текущей политики. Обыкновенно он по-адвокатски подробен и убедителен, но, когда надо, может и жаргонное словцо вставить, и державного металла в голосе добавить. Жанр президентского послания, например, он освоил вполне уверенно, и комментариев к медведевскому посланию было никак не меньше, чем в свое время к путинским. К тому же общение Путина с народом состоялось всего через три недели после дебютного медведевского послания, и в этом при желании тоже можно было увидеть что-то нарочитое.

С другой стороны, нынче у нас как-никак кризис, и если бы премьер предпочел отмолчаться, это дало бы повод для обвинений другого рода: ага, когда все было хорошо, соловьем разливался, а нефть в цене упала – воды в рот набрал… Так что прямая линия Владимира Путина прошла, как обыкновенно, в декабре, рекордной по продолжительности не стала, но и короткой тоже – интервью народу на этот раз продлилось более трех часов.

Ничего сенсационного Путин не сказал. Подтвердил, что президентские выборы будут в 2012 году – а то поползли слухи, что ему уже надоело премьерствовать, и он собирается вернуться в президенты досрочно; под это дело, дескать, и срок полномочий до шести лет увеличили. В очередной раз заявил, что это США своим кризисом весь мир заразили. Пообещал, что резкой девальвации рубля не будет. Разъяснил, почему нефть дешевеет, а бензин по-прежнему дорог: «за счет людей, которые все-таки могут позволить себе иметь машину, покупать бензин, мы изымаем доходы в бюджет и перераспределяем среди тех, кто остро нуждается». Выразил умеренный оптимизм в отношении перспектив президента Обамы и откровенный пессимизм в рассуждении будущности президента Саакашвили. Пригласил деревенскую девочку на кремлевскую елку… Народ-интервьюер тоже, как обычно, был специально отобранный – нынче еще и через дополнительные фильтры в виде общественных приемных «Единой России».

В общем, полное впечатление, что основной смысл нынешней прямой линии – в самом этом акте многочасового говорения. Смысл близко лежащий: кризисов пугаться не надо, все идет по-залаженному, и декабрьский разговор по душам, и новогодняя елка, будет вам и белка, будет и свисток. Смысл далеко идущий: любые неприятности можно заговорить, утопить в многочасовых речах, победить магией слова – солнце останавливали словом, словом разрушали города…

Собственно, Владимир Путин сам не раз мог в этом убедиться. Бывало, скажет что-нибудь неодобрительное – и целая промышленная империя вроде «Мечела» подешевеет на десяток миллиардов… А уж в достопамятные времена разгрома «Юкоса» даже на репликах каких-нибудь замминистра, бывало, изрядные состояния делались – курс скакал чисто как заяц по первому снегу… 

У Гете есть сцена, где Фауст, вознамерившись перевести Евангелие от Иоанна, становится в тупик уже перед первой строчкой: «в начале было Слово»; «в начале Мысль была», «была в начале Сила», «в начале было Дело»… Все эти значения действительно есть в греческом «Логосе», и античные мастера риторики придавали слову чрезвычайное значение, и библейские пророки наделяли слово мистической силою. К нам эта традиция дотянулась через Византию, где Логос был, пожалуй, посильней, чем на Западе – это ведь в Византии подвизались Иоанн Златоуст и Роман Сладкопевец.

Покойный патриарх Алексий II был скорее немногословным – но каждое из этих немногих слов умел произнести с неподражаемо-величавой интонацией. А вот митрополит Кирилл – вроде бы оратор совсем в ином духе, с интонацией снисходительно-доверительной и чуть суетливой; но едва он стал местоблюстителем – и в его речах появились распевно-литургические ноты… 

Что касается гражданских политиков – отличными ораторами, каждый на свой лад, были Александр Керенский, Владимир Ленин, Лев Троцкий, Никита Хрущев. А самые длинные речи из наших национальных лидеров произносил, пожалуй, Леонид Брежнев – иной раз часов на семь; правда, это были доклады на съездах партии, где каждая буква была выверена заранее, и генсек читал их по бумажке. Но пока был в состоянии читать – империя стояла незыблемо.

Если обратить взор за пределы нашего отечества, то самые бойкие говоруны сегодня – это Николя Саркози, Александр Лукашенко, Уго Чавес и, конечно, легендарный Фидель Кастро. Недаром именно с ними у нынешних российских руководителей нынче складываются самые теплые отношения.

Кроме того, в отечестве нашем есть еще одна мощная магически-словесная традиция – языческая. С тех пор, как я этим заинтересовался, мне попадались заговоры, которые можно было применить и к птичьему гриппу, и к атипичной пневмонии, и какие там еще были страшилки. От глобального экономического кризиса еще не нашел, но когда найду, непременно сообщу.

А вот заговор от цен на бензин могу привести уже сейчас: «В чистом поле сидит баба-сводница, у тоё у бабы у сводницы стоит печь кирпична, в той пече кирпичной стоит кунжан Литр, в том кунжане Литре всяка веща кипит-перекипает, горит-перегорает, сохнет и посыхает». Что это, как не изображение нефтеперегонного завода и картельного сговора.

В общем, это неплохо, что нами руководит столь говорливый политик, как Владимир Путин, а в последнее время за ним вполне успешно тянется еще и Дмитрий Медведев. В особенности потому, что народ у нас, как правило, безмолвствует.