|
|
об изданииархив номеров еженедельникарекламаподпискаобратная связьчитатели о насфотогалереяАвант-ПЕРСОНАДоброе дело |
Новости компаний[3 мая] В Кузбассе женщины активно вовлекаются в управление компаниями Издательская группа «Авант»
Областной экономический еженедельник «Авант-ПАРТНЕР» |
Областной экономический еженедельник «Авант-ПАРТНЕР» № 34 от 20.12.2011
Читаю и перечитываю альбом писателя и художника Максима Кантора под названием «Одного достаточно», изданный издательствами АСТ, Астрель. Именно читаю, потому что в начале фолианта дан довольно объёмный кусок канторовской прозы.
Мне уже доводилось писать о творчестве писателя Кантора после выхода в свет его циклопического по объёму и сногсшибательного по заряду полемичности романа «Уроки рисования», о котором слышала «вся Москва», но который мало кто читал. Публицистика Максима Кантора, периодически появляясь на бумаге, тоже будоражит и тянет к ПК для откликаполемики. Одновременно с рисованием автор, проживающий в последние годы в Лондоне, продолжает активно писать, чего стоит сборник воинственных эссе «Медленные челюсти демократии». А ещё и рассказы, повести, пьесы.
На 50ти большеформатных альбомных страницах, где текст в три колонки, Максим Кантор рассказывает о своих творческих пристрастиях, о неприятии авангарда, разымая произведения последнего буквально до атомов, объясняясь в своей творческой нелюбви. При этом поразительна смелость пишущего, называющего со знаком минус не только явления, но и имена: на это ныне вообще мало кто из художников осмеливается, кроме, пожалуй, парытройки отвязных критиков, которым нечего терять.
Отцы нынешнего художественного авангарда, в основном, спрятались в искусство, которое они же назвали концептуальным. Пример такого творчества: встать, опустив штаны, и горячей струёй написать хорошо известное слово из трех букв, хотя, можно чтото другое изобразить — вот вам и произведение концептуализма, что мы, пацанами, шутя, иногда создавали. Скакать на сцене с дикими воплями, испражняться в горшочки, лаять прилюдно — это искусство? «Новаторское и свободное», — вещают новые пифии. Кантор терпеть не может подобное и воюет своими идеями, картинами, текстами. Рисовать или смеяться? Картина или её полное отсутствие? Отказ от созидательной деятельности или всетаки работа с результатами? Кантор бьется за то, чтобы была картина, смысл, идея. Равнодушное же искусство к человеку обучает такому же равнодушию толпу. А ещё используется языческий знак — это тот принцип, который взят за основу авангардом, — воздействуя на толпу, как безличная беспощадная сила, он, в конечном счете, привлекателен для тоталитарных режимов, — так рассуждает мыслитель Кантор, сын профессионального и глубокого философа.
Делать понарошку, не всерьёз инсталляции, пятна, загогулины, пародии, перформансы — и это всё?.. Не стоит забывать, что эта вонючая лучина тлела в пик застоя. Революционеры, оказывается, вот такой фигой в кармане боролись с замшелостью искусства, со старой формой.
А Кантор вспоминает как ему снились картины. Соцреалисты с мириадами картин опали в прошлом, а он, со всем пылом и жаром, — за картины! Да, он за свободу в искусстве, но «свобода должна говорить серьезно». А способ создания подлинного искусства прост: рассказывать о жизни собственным языком и с любовью, ибо любовь — уникальна.
Автор много размышляет о книгах — бальзам на души настоящих книжников. Ещё его отец с фронта писал о мечте прочесть все книги. Опятьтаки многие юные и пытливые мечтают об этом же на школьной скамье. Наивное, безусловно, желание, даже смешное, но такое естественное. Вот как пишет Максим Кантор: «…Огромное значение имеет библиотека — то, как она живет в доме, какое место занимает в быту. Глядя на корешки книг с именами авторов, я представляю авторов живыми и говорю с ними, даже не открывая книг… Книга (как и картина) излучает определенную энергию, излучает её спонтанно и постоянно – вне зависимости от того, обращаются к данное книге или нет… Аура книг столь же сильна, как аура картин — искусство проникает в человека помимо его воли, вопреки его желанию. Мы смотрим на корешки книг на полке, и — даже если не читали этих книг — мы уже напитываемся их прекрасным волнующим духом…»
Вот объяснение цели творчества: «…Искусство есть наиболее полное воплощение истории, через искусство история познаёт себя». У автора и героя этой книги каждая картина — событие, «картина — это роман, это история жизни и судьбы, картина — это мир, в который надо войти».
Кроме репродукций в авторском тексте и в откликах на его творчество, которые помещены в заключение альбома, главным разделом книги являются «Сто картин». Отобрать из тысяч работ сотню главных – тоже большое искусство. Внимательно вглядываясьвслушиваясь в сообщения автора, зрительчитатель совершает путешествие по периодам канторовского творчества, знакомится с его эстетикой и этикой, приемами художника, поисками им «звука цвета», который бы соответствовал чувству, испытываемому, например, «от библиотеки в пустой комнате» или «от твердой сухой руки друга».
Кантор, как и любой талант, вступил своим творчеством в конфликт с системой, которая тормозила свободное творческое самовыражение, — в то время тормозом была советская вертикаль. Но он не был диссидентом. И не блокировался ни с кем, предпочитая быть в одиночестве, глаголя правдуматку. Словно скальпелем вскрывает андеграундную художественную среду 90х, которая «стала темной и вязкой, интеллектуально ущербной, постыдной». Ныне же искусство и неофициальное, и официальное утратило социальную функцию, которая ушла в литературу, кино, театр, в журналы. Изобразительная тусовка наполнилась циниками и невеждами, не умеющими рисовать, у них отсутствуют большие мысли, кроме следующих: «Всучить непонятно что богатеньким мещанам, срубить побольше денег любыми способами».
В этих условиях Максим Кантор продолжает упорно работать, создавая картины, которые не оставляют равнодушным — всмотритесь внимательно в альбомные репродукции, — они тревожат, врываются в мозг, будоражат, возбуждают зрительные нервы, остальные чувства.
Художнику чрезвычайно повезло; его звезда взошла на критике СССР — он «борец с режимом». Но остался необходимым и тогда, когда его критика не стала только «политическим заказом». Он — художник отчаяния, одиночества и ежедневной мерзости бытия. Даже библейские сюжеты, среди которых, конечно же, «Распятие», под его рукой вырываются из традиции, противостоят ей, но не вызывают отчуждения, заставляя думать. В его картинах прекрасное и безобразное, уродство, убожество сочетаются волшебным образом. Он превращает хронику в драму, подчиняя этому всё собственное творчество.
Кантор говорит о своих учителях в живописи и литературе. Попробуем и мы, внимательно рассмотрев его работы, назвать его учителей среди живописцев: Кранах (произношу это имя в уверенности после недавнего посещения кранаховской выставки в стенах Дрезденской картинной галереи), Брейгель (тот же аргумент после просмотра великолепного брейгелевского зала в венском Музее истории искусств), Ван Гог, Сезанн, Гойя, Рембрандт, ранний Пикассо — далеко не все зарубежные гении, откликающиеся в творчестве Кантора. Но и Ларионов, которого, скажем честно, наш живописец не очень жалует, Гончарова, Филонов и ещё многие из Серебряного века.
Максим Кантор — не анестезиолог, как многие из художников, занимающиеся утишением исторических болей. Он разоблачает и человека, и власть, и бытие с бытом, и даже веру, раздевает словом и кистью, призывает болеть, переносить боль. Лечение болью?! Потомуто и не очень привечают Кантора в современной России: либералов страшит его революционность, консерваторы дистанцируются в обскурантизме и варварской патриархальности.
А и всегото, смириться с тем, что крепость его героев — в их отчаянии…
Один из немногих друзей художникаписателя испанский сочинитель Фернандо Аррабаль назвал Максима Кантора «сеятелем свободы». К этому нечего добавить.
Валерий Плющев
|
Деловые новости[6 мая] Конкурс на строительство подъезда к аэропорту Шерегеш назначен на 4 июня Рынки/отраслиПоиск по сайту |
|
© Бизнес-портал Кузбасса
Все права защищены
|
Идея проекта, информация об авторах
|
| Разработка сайта ‛ Студия Михаила Христосенко |