|
|
Бизнес-портал КузбассаНовости, обзоры, рынки, аналитика,
|
|
|
|
|
| об изданииархив номеров еженедельникарекламаподпискаобратная связьчитатели о насфотогалереяАвант-ПЕРСОНАДоброе дело |  |
Новости компаний[3 мая] В Кузбассе женщины активно вовлекаются в управление компаниями
Издательская группа «Авант»
Областной экономический еженедельник «Авант-ПАРТНЕР» |
Областной экономический еженедельник «Авант-ПАРТНЕР» № 17 от 04.08.2009
Это сочинение на тему «Как я провел лето». Понятно, что жанр, мягко говоря, неожиданный. Однако на исходе июля как-то в голову больше ничего не лезет. Итак, лето я провел в Перми и ее окрестностях: пригласили на журналистский семинар «Горнозаводская цивилизация в XXI веке»: тема для жителя Кузбасса не чужая. В процессе ознакомления с этой самой цивилизацией нас провезли по всей немаленькой области, показали несколько исторических городков (Усолье и пр.), но в основном экспедиция вращалась вокруг фигуры Бориса Пастернака, который в 1916 году прожил полгода в здешнем местечке под названием Всеволодо-Вильва.
Ранним утром у пермской гостиницы, при встрече с моим давним приятелем Владимиром Абашевым, после первых рукопожатий и похлопываний, я выпалил что-то по Всеволодо-Вульву. Володя слегка помрачнел: «За что ты ее так?» Пришлось импровизировать: «Ну как же, там ведь шахты невдалеке, а всякая шахта – это лоно земли». – «Да, правильно, Луньевские копи, Пастернак их описывал». – «И потом, у Борис Леонидыча ведь там, кажется, роман был?» – «Ну, роман скорее платонический». – «Не знаю, не знаю, Быков в ЖЗЛ пишет, что настоящий… Короче, такая скважина, месторождение вечно-женственного; то-то Пастернака туда чуть не затянуло, еле ноги унес. И с тех самых пор был “ранен женской долей”». В общем, когда пошловатый каламбур стал расцветать в мифопоэтическую концепцию, Володя тут же сменил гнев на милость.
Профессор Абашев – именно тот человек, благодаря которому пастернаковский миф укоренился на пермской земле и пустил мощные побеги: музеи, памятники, книги, театральные постановки, солидные международные научные конференции и мероприятия поскромней, вроде нашей экспедиции. В общем, насаждают этого Пастернака, как картофель при Екатерине. Положим, я и сам давно твержу, что мифология – мощная производительная сила. Мне и раньше приходилось встречать людей, вырастивших нечто впечатляющее на голом месте. Но Владимир Абашев, безусловно, самый приятный из них, человек с весьма достаточным чувством юмора и отнюдь без фанатизма…
Двадцатишестилетний Борис Пастернак, человек невыясненного положения,ни музыкант ни философ, провел во Всеволодо-Вильве примерно полгода, с января по июнь 1916-го. Пожить в этих местах его пригласил управляющий здешними заводами Збарский. Заводы, кстати говоря, были основаны когда-то династией промышленников Всеволожских, потом принадлежали известному Савве Морозову, скромно прозябали в советское время; выпуская метанол; теперь, как водится, бездействуют.А Збарский впоследствии прославился как главный советский чучельник, создатель ленинско-сталинских мумий. Но пока что и Збарский был просто молодой специалист (правда, с солидным европейским образованием).
В общем, просится эпический зачин «Еще совсем безусым пареньком пришел Пастернак наниматься на завод Саввы Морозова…». Гость немножко занимался в конторе, выдавал жалованье рабочим и т. п., но в общем, жил скорее на положении приживала. Збарский целый день был занят на заводах и лесных дачах, молодой его жене было скучно одной в просторном доме, так что они предавались усиленному гостеприимству. Кроме Пастернака гостил в этих местах, например, известный когда-то литературный критик Лундберг, обрусевший швед.
Что до романа между Борисом Пастернаком и Фанни Збарской – нравы были свободные, серебряный все-таки век. И на самом деле совсем не важно, какой они приняли оборот. Если все обошлось прелюдией, то она неприлично затянулась; если дошло до постели – долго продолжать все это за спиной друга и благодетеля было невозможно; так что Пастернак в любом случае унес ноги вовремя. Минуй нас пуще всех печалей и шведский стол, и шведская любовь.
В этой самой Всеволодо-Вильве, на лужайке перед мемориальным домом, в компании коллег речь зашла о развитии здесь народных промыслов в предвкушении будущего туристического бума: для местных умельцев купили уже специальную печь для обжига глиняных поделок, как она там называется, то ли кафельная, то ли муфельная. «Ну да, очень мило: семь бюстиков Пастернака на книжной полке, мал мала меньше – как мраморные слоники былых времен».
В скромной комнатке заводского музея мой приятель Самойленко, поэт, журналист, в последнее время еще и арт-критик, обнаружил модель Эйфелевой башни из местного поролона. И возвеселился: некий деятель современного искусства сейчас тачает из этого материала скульптуры и имеет успех. Зашла ли речь о формалине – тут ему пришел на ум другой крупный художник, который широко использует этот препарат, когда ваяет чего-то анатомического. Дальше, понятно, идеи забили фонтаном. Надо здесь устроить новый Винзавод (это такой выставочный комплекс по теперешней моде, в бывшем производственном помещении). Да какой Винзавод, ты в музее Революции был? Там имеется скелет Чапаева, а рядом маленький скелетик – Чапаев в детстве. Поролоновый скелет Пастернака – покруче чем Эйфелева башня. Нет, из поролона нужно наладить выпуск мягкой игрушки: турист скорее поролонового Пастернака купит, чем тяжеловесную керамику с собой потащит. Да и Савву Морозова задействовать: у него фигура как раз для матрешки. И формалин не забыть, формалин: мозги вождя в прозрачной скляночке – отличный сувенир… Самый высокий индекс цитируемости впоследствии имела идея замариновать стебелек пастернака в формалине и продавать в колбочках.
Пришла весна, пляши и пой.
Сегодня, химик, праздник твой!
Этот лозунг я тоже обнаружил на заводе – он не красовался на фасаде конторы, а скромно стоял прислоненным к стенке.
А место, вообще говоря, замечательное. На въезде красуется внушительная кирпичная башня, ростом если не с Эйфелеву, то по крайней мере с Биг-Бэн. Дорожки мощены благородной старой брусчаткою. Посреди заводской территории протекает, как ее здесь называют, Канава – на самом деле скорее канал со старой гравюры, осененный разросшимися кустами. Цеха и склады остыли от дребезга. Территория пустует как давно непаханая залежь: ждет баснословного оплодотворения. Однако примет советского здесь все еще много, и более всего это напоминает Выставку Достижений, временно покинутую золочеными статуями, последовавшую совету заткнуть фонтан. Мысленному взору рисуются павильон Формалина и павильон Хлороформа, аллегорическая скульптурная группа «Апофеоз и Мумификация», гигантские радужные муляжи титанического Кишечника, теллурических Потрохов, монструозного Мозга.
И опять о мифологии как производительной силе. Перми и ее окрестностям баснословно повезло – именно баснословно, потому что кроме Пастернака здесь так или иначе, долго ли коротко, подвизались такие монстры как Строгановы и Демидовы, Татищев и Шувалов, Чехов и Дягилев, Мандельштам и Астафьев; вокруг каждого можно строить отдельную развесистую мифологию. В Кузбассе культурная среда гораздо более разреженная; положим, это тоже регион, порожденный «горнозаводской цивилизацией», но культурный слой здесь тоньше лет на сто, и сколько-нибудь актуальную мифологию зачастую приходится восстанавливать из контекста. Или, проще говоря, высасывать из пальца. Чем я в последние годы по мере сил и занимаюсь, потому что совсем без этого баснословного воздуха будет нечем дышать.
Из крупнокалиберных литераторов, скажем, мы можем выкатить одного Достоевского, который провел в свое время в Кузнецке в три приезда что-то около трех недель, но успел тем временем влюбиться, жениться и претерпеть совершенную перемену участи. Разумеется, и в нынешнем Новокузнецке проводятся конференции по Достоевскому, имеется музей, точнее, даже два – один уныло-традиционного типа, другой забавно-концептуальный, весь из муляжей. Разумеется, классику поставили бюст и собирались ставить памятник; но все это обыкновенно замирает от юбилея до юбилея, просто потому что никакого генератора постоянного тока, подобного профессору Абашеву, здесь, увы, не существует.
С другой стороны, благодатное поприще для такой генерации можно найти, конечно, только в провинции, не перенасыщенной культурными смыслами и не залакированной большими деньгами и модными трендами. Володя Абашев в связи с этим говорит о благодетельной шероховатости провинциальной фактуры; Виктор Шкловский по сходному поводу писал так: «Нужно жить и мордой чувствовать дорогу жизни».
Юрий Юдин
|
Деловые новости[2 мая] Акции Кемеровской горэлектросети продают повторно
Рынки/отраслиПоиск по сайту |
 |
|
© Бизнес-портал Кузбасса
Все права защищены
|
Идея проекта, информация об авторах
|
| Разработка сайта ‛ Студия Михаила Христосенко |
