Не получается застегнуть наглухо душу, зажать сердце в кулак, читая о страшных злодеяниях в книге Сергея Мельгунова «Красный террор в России», вышедшей в московском издательстве «Айрис-пресс» вторым дополненным изданием.

Автору пришлось хлебнуть лиха в годы Гражданской войны. Историк, публицист, редактор и издатель, политический деятель Мельгунов был обречен погибнуть в новой России уже по причине своего дворянского происхождения. Тем более, что он активно сотрудничал с Временным правительством, как и Александр Блок работал по линии обследования архивных дел, что вооружило его документально на издание книжной серии материалов по истории общественного и революционного движения в России. Из предполагавшихся книг он успел выпустить всего один сборник документов Московского охранного отделения «Большевики» в 1918 году. Властям активно не понравилось документальное подтверждение некоторых темных страниц истории большевистской партии. Под предлогом показа большевизма «в искаженном виде» Мельгунова отлучили от архивных документов.

Историк настороженно отнесся к Октябрьской революции, а после «похабного» Брестского мира вступил на путь борьбы с режимом, за что 23 раза подвергался обыскам, 5 раз – арестам. В августе 1920 года приговорен к расстрелу, замененному 10 годами заключения. Чудом спасся от «пролетарского правосудия», освобожден в феврале 1921 года в результате ходатайств Академии наук, Веры Фигнер, Петра Кропоткина. Однако уже в мае 1922 года вновь взят в застенки. Осенью выслан за границу – все помнят знаменитый «философский» пароход – и вскоре лишен советского гражданства.

Уже на следующий год после высылки в Германии появляется газетное извещение о его работе над книгой о терроре большевиков в России. В декабре 1923 года «Красный террор в России» поступил в продажу, в 1924 году выходит дополненное издание, следом издаются переводы на основные европейские языки.

Естественно, в советском государстве Мельгунова объявили клеветником, его книгу близко не подпускали к гражданам «нового мира». Победителей в братоубийственной войне объявили рыцарями «без страха и упрека» – на это работала официальная пропаганда, побежденные изображались нравственными уродами, очень часто даже физическими. Только на излёте века, опять-таки в новой России ужасы 1918-1923 гг., описанные свидетелем Мельгуновым (Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ» использовал метод своего предшественника), стали широко известными.

Мельгунов пишет жестко, не скрывая эмоционального отношения к фактам циничного ежедневного истребления людей во имя устрашения, ради утопической мировой революции и создания такого же утопического «царства труда». Вообще-то историк задумал три части исследования, в которые включил и «белый террор». Он не принимал ни красного, ни белого террора, но всегда отделял террор белый – кровавый, безжалостный, жестокий, проводимый на местах от красного террора, проводником которого являлась ЧК, позднее – ГПУ. У белого движения не было теоретического обоснования убийств, только месть. Красный террор – непревзойден размерами, отличен от белого своими методами и качествами. Он направлялся против всех слоев населения и организовывался  властью, как правительственная система, декретированная сверху.  Среди расстрелянных, в числе которых львиная доля взятых заложников, не виноватых конкретно ни в каких преступления против новой власти, на первом месте – представители интеллигенции, на втором – крестьяне.

Большевики политически обосновывали убийства людей необходимостью момента, запугиванием «вероятных» противников, изничтожения кровопийц-буржуа. Миру продемонстрировали организацию уничтожения с особой системой планирования, угнетения, насилия, издевательства, выстроенную на фундаменте особой классовой идеологии, хотя, на самом деле красный террор  является террором партийно-групповым в лице РКП(б). «Для расстрела нам не нужно доказательств», – заявляет палач Гольдин, прикомандированный от Москвы в Кунгурскую ЧК. И подобных  кровожадных заявлений сохранилось множество в печати. Казалось, невозможно пролить больше крови, но «верный ученик Ленина» Иосиф Сталин организовал в стране такую систему убийств и «стирания» в лагерную пыль, что мир вздрогнул. Позже были нацистский, китайский, кампучийский уроки – у кого учились эти чудища, теоретически оправдывающие зверство?.. Белый же террор никогда не являлся идеологией белого движения.

«Все живут в страхе быть убитыми, арестованными, ограбленными», – утверждал патриарх Тихон. Власти было наплевать на предупреждения классиков-теоретиков марксизма: «Террор – бесполезная жестокость, осуществляемая людьми, которые сами боятся», – говорил Фридрих Энгельс. Захватившие власть боялись; вслед за убийством руководителя Петроградского ЧК Урицкого из личной мести – студент и поэт Канегисер стрелял за убитого друга, в столице на расстрел вывели 500 заложников, не сообщив имен убиенных. А скольких убили по всей стране?..   

Вот некоторые документально подтвержденные мотивы петроградских расстрелов: «Тонкий, неуловимый контрреволюционер», «была в курсе дел мужа (жена)», «ряд сыновей и дочерей генералов». Скульптора С.А. Ухтомского, проходившего по Таганцевскому делу, когда расстреляли 69 человек, в числе которых был и знаменитый поэт Николай Гумилев, убили за следующие деяния: «Доставлял организации для передачи за границу сведения о музейном деле и доклад о том же для напечатания в белой прессе». Старушка Сигизмундова, получившая письмо из Болгарии от сына офицера, расстреляна «за сношения с агентом Антанты». Кронштадтских врачей расстреляли «за популярность среди рабочих». В мае 1920 года в Елисаветграде расстреляна семья из 4-х девочек с трёх до семи лет и матери-старухи за сына офицера. В Полтаве и Кременчуге всех священников сажали на кол.

Грозили расстрелом за несдачу (или только за незарегистрирование!) швейных машинок – это в Иваново-Вознесенске. А какие изобретательные были насчет пыток: использовался весь арсенал Средневековья, но и такое, о чем писать просто тяжело – как вам клизма с толченым стеклом. Метод заморозки  генерала Карбышева изобрели не фашисты, людей превращали в «ледяные статуи» и в Соловках, и в других места. Японцы сожгли Лазо в топке, но садисты с убийцами из Одесской ЧК ещё до этого сжигали пленных в топках, поджаривая (зачем?), медленно вдвигали в пароходную топку привязанные к доскам тела, бросали в металлургические печи, топили баржами. Такие зверства колеблют «самые основы понятий о человечности и человеческом обществе». Это даже не рабовладельческий строй, это стократ хуже.

Жутко читать бесконечные примеры изощренного озверения. Гекатомбы трупов с отрезанными ушами, выколотыми глазами, оскальпированных, сожженных и потрошеных встают со страниц книги. На такой почве мог взрасти только ГУЛАГ.  При том, что власть, отмеченная каиновой печатью деспотии, долго не держится, изначально не имеет права на существование. Что и произошло в нашей стране. 

Во втором, дополненном издании «Красного террора в России», изданном в текущем году, добавлен ряд очерков автора и работа, озаглавленная им: «Чекистский Олимп». Здесь рисуются портреты руководителей ЧК. Революционный психоз, пришедший в страну, выдвинул соответствующий человеческий материал, звериному началу которого «были открыты  все ключи и сорваны все пломбы».

…Сергей Мельгунов скончался в городке Шампиньи-Сюр-Мари под Парижем в 1956 году. В этом же году начались разоблачения сталинского режима в Советском Союзе. До правды об Октябрьской революции, Гражданской войне и «красном терроре», первым историком которого стал Мельгунов, пришлось ждать ещё более тридцати лет.